Клуб Любителей Секса (КЛС): Супер пост... ТОП в рейтинге яндекса за сегодня...

Я обалдел... http://kir-zhuravlyov.livejournal.com/1447.html

Цитата...

Кирилл Журавлев – психолог и философ, специалист по современной социальной философии, когнитивным наукам, метапсихологии, философии языка. Учился у выдающихся зарубежных и отечественных психологов: Дж. Рейнуотер, М. Руфлер, С. Грофа, А.А. Леонтьева, В.Е. Кагана. Его авторские курсы, прочитанные в МГУ, Институте иностранных языков, Московском психолого-социальном институте неизменно пользовались бешеной популярностью слушателей. Однако свой путь в науку он начинал не студиозусом, а испытуемым – пациентом психиатрической клиники. По-другому и быть не могло, полагает он. Ведь познания в области психологии у выпускников медицинских и психологических вузов, никогда лично не проходивших курс лечения, как правило, крайне поверхностны.

Отрывок

(…Нас выгоняли в коридор с утра, и до самого отбоя зайти в палату было уже невозможно. Приходилось бессмысленно и монотонно шагать по коридору от стены к стене и курить сигарету за сигаретой. На полу стояли деревянные ящики, куда пациенты бросали окурки. Психи в основном употребляли «Беломор» и постоянно забывали тушить папиросы, а потому во всем отделении стоял жуткий смрад. Я думал, что больница – это мир людей в белых халатах. В Кащенко все оказалось с точностью до наоборот: это одно из самых грязных мест в Москве. Большей грязи я не видел нигде.
Телевизор давали смотреть редко, и в этом был резон. Например, после просмотра футбольного матча кто-нибудь непременно начинал играть в футбол своим ботинком и гонял его по отделению, пиная куда попало. Некоторые, раздевшись донага, делали из своей одежды мяч, туго сворачивая ее в клубок… Потом, через пару лет, когда «косили» армию мои младшие друзья, по телевизору показывали путч, и пациенты разбилась на партии гэкачепистов и ельцинистов, устроили баррикады и кидались картофельными очистками.
После команды «Отбой» свет не выключался: в палате над дверью горела огромная лампа, при свете которой можно было даже читать. Для чего это делалось, я тогда еще не понимал.
О том, как кормили, лучше вообще не рассказывать. Тут уместно вспомнить несколько строк из поэмы Бродского «Горбунов и Горчаков». Иосиф все это сам когда-то испытал и писал с глубоким знанием дела.
«Так в феврале мы, рты раскрыв,
таращились в окно на звездных Рыб,
сдвигая лысоватые затылки,
в том месте, где мокрота на полу.
Где рыбу подают порой к столу,
но к рыбе не дают ножа и вилки.»
Ножа и вилки действительно не давали: каждый больной подозревался в суицидальных наклонностях или стремлении к членовредительству. По умолчанию. Некоторые, желая выйти из Кащенко, отламывали от ложки черенок и глотали его. За этим следовало 2 или 3 месяца «кайфа». Пока положат «в больничку», пока сделают операцию, потом желудок будет заживать… А между тем в обычной больнице условия лучше, да и вообще жизнь веселее.
От сигарет, приносимых больным их близкими, персонал отрывал фильтры. Причина оказалась очень проста: дело в том, что если фильтр поджечь и расплавить, а потом растереть по кафелю каблуком и дать остыть, получается острая пластинка, вполне пригодная для того, чтобы вскрыть себе вены. Естественно, ни о каких бритвах и наручных часах в отделении и речи быть не могло. Хотя часы там, в общем, были не нужны – время тянулось на удивление долго. За один день можно было прожить жизнь и вконец состариться.
Чем лечили? Давали нейролептики – препараты, которые влияют на процесс передачи нервного импульса. Обычно это ведет к общему снижению психической активности. Продуктивные симптомы вроде галлюцинаций, бреда и агрессии исчезают, но одновременно гасятся все эмоции, как будто бы это не человек, а далай-лама, занимающийся медитацией. Это напоминает сказку про мужика, который попросил медведя, пока он спит, сгонять ему мух с лица. Медведь взял большой камень и согнал муху. Но вместе с тем размозжил голову мужику. В таком же духе действовали и советские психиатры. Избавляя от симптомов, они в переносном, а порой и в буквальном смысле – могли просто размозжить голову.
Мне таблеток не давали. Чтобы провести обследование и диагностику, пациент должен быть «чист», должен быть самим собой. Как-то у меня сильно разболелась голова, но допроситься у врачей анальгина оказалось невозможно.)

Еще отрывок

(Я говорю одно, а опытный врач, признанный специалист, человек вроде бы образованный, слышит и понимает совсем другое. Во всем, что я говорю, он априорно усматривает лишь симптомы болезни, более ничего… Такое ощущение, будто бы столкнулись две абсолютно несоизмеримые картины мира… Два разных языка, между которыми – пропасть, и перевод с одного на другой совершенно невозможен… Что именно порождает эту пропасть, какие механизмы являются ее условием? Этот вопрос в то время представлял для меня неразрешимую загадку.
И потому, вернувшись к обычной жизни и поступив на психфак МГУ, я продолжил изучение истории психиатрии, пытаясь проследить, как формировались ее фундаментальные понятия, какая концепция человека лежит в ее основе. Я пытался ответить на вопрос: как мыслит современный психиатр и что определило именно такой, а не иной способ его мышления? Для психиатра при взгляде на пациента нечто становится очевидным. А какие культурные процессы лежат в основе этой «очевидности» и формируют ее? Подобные вопросы лежат за пределами самой психиатрии; мы попадаем, скорее, в область истории культуры и социальных наук. Для того, чтобы осмыслить психиатрию как феномен культуры, недостаточно средств самой психиатрии, а выход за ее границы для медика является в принципе невозможным… Медицина не ставит подобных задач…

Некоторые знакомые, достигнув призывного возраста, стали обращаться ко мне за советами. Я снабжал их необходимой литературой и сам понемногу расширял свои познания. Мы сидели с каждым из них и под моим руководством «изучали вопрос». Вначале мы вместе писали анамнез – историю их жизни и болезни. Дальше я работал с их родителями, и мы составляли план: о чем и как говорить с врачами. Потом они наносили визит врачу… В итоге всем ребятам без исключения выдали направления в психиатрические больницы, где они и получали запланированный нами диагноз. Сбоев не было, и мой убежденный пацифизм помог освободиться от службы в армии десяткам молодых ребят.

Как правильно косить? Все совершают одну и ту же ошибку. Дело в том, что вся симптоматика в психиатрии подразделяется на «продуктивную» и «негативную». Психическая болезнь что-то прибавляет, а что-то отнимает у больного. «Продуктивная» симптоматика - это то, что у больного человека есть, а у здорового – нет. Например, бред, галлюцинации, кататонический ступор, истерическая дуга… И почему-то большинство старались сыграть именно «продуктивную» симптоматику, а это сделать крайне сложно, будет выглядеть «ненатурально», и врачи, скорее всего, раскусят хитреца. Но есть еще «негативная» симптоматика. Это то, что есть у здорового человека, а у больного – нет. Например, общительность, жизнерадостность, влечение к противоположному полу, хороший аппетит и сон. Когда человек косит под «негативную», раскусить его становится неизмеримо сложнее.

Кстати, проблема с «нейтрализацией» непопулярных диагнозов решалась легко. Достаточно было придти в ПНД, взять в регистратуре карточку, сказав, что идешь к врачу, а потом эту карточку… сжечь. И все, ты уже не на учете, а информация в военкомате оставалась.)