"Эпилог"

-------------------
Посвящается юношескому распиздяйству, безвозвратно потерянному мной после описанных событий.
Имена и даты изменены.
-------------------

- Алло!
- Здравствуйте. Можно Иру к телефону?
- Минуту.
В трубке послышался какой-то шум, потом шаги. Интересно, подумал я, что это за контора такая. Понятно, что офис, и скорее всего небольшой, раз секретаря нету. Стоп, а Ира? Наверное, отошла куда-нибудь.
- Алло?
- Иришка, привет!
- Господи, Дима! Ты в Москве? Давно приехал? Откуда телефон узнал?
- В Москве, где же мне еще быть. Из Варшавы, знаешь, звонить дороговато будет. Прилетел в понедельник, а телефон на твоей старой работе дали. Шустро ты, однако, оттуда убежала.
- Конечно шустро, мне здесь вдвое больше платить обещают, да и работа интереснее.
- Секретарь?
- Референт! Я теперь важный человек, меня люди слушаются!
- Молодец! Нашла, наконец, место, достойное тебя. А все не верила... Во сколько работу заканчиваешь?
- Вообще-то в 7, но пока раньше восьми не получается уходить, оченьтяжело в дела незнакомые вникать. Устаю ужасно.
- Можно тебя сегодня вечером встретить? Я сто лет тебя не видел, интересно, как живешь. Поужинаем вместе, поболтаем.
В трубке на пару секунд повисла тишина. Потом послышался короткий вздох, и голос Иры произнес:
- Хорошо. Заезжай в восемь. Адрес - ....
Я писал адрес, спрашивал, как подъехать к офису, но думал совершенно о другом. Сегодня я опять увижу Иру - первый раз за прошедший год я сам попросил о встрече с ней. Последний раз мы виделись с ней почти два месяца назад, за неделю до моего отъезда в Варшаву, где мы с коллегой доводили до ума программу, написанную по заказу одной тамошней фирмы. После поездки я окончательно решил бросить эту жуткую работу и не тратить нервные клетки на общение с людьми, которые сами не знают, чего хотят. Последние пару месяцев наверняка отняли у меня год жизни.
- Записал?
- Ага. Буду в восемь.
- Тогда до встречи. Я побежала, дел много.
Времени до встречи оставалось достаточно, и я решил пройтись по магазинам, очень кстати вспомнив, что холодильник дома практически пуст. Недалеко от офиса был вполне приличный продуктовый, и я решил не ломать голову над тем, где макароны дешевле на 10 копеек, а купить все в одном месте. Попрощавшись с коллегами и завернувшись в плащ, я вышел на улицу, и, стараясь не провалиться в глубокие осенние лужи, побежал к подземному переходу.
Уже основательно обчистив прилавки молочного отдела, я увидел около кассы пару: парень и девушка, обоим лет по 19, что-то горячо обсуждают, глядя в какой-то длинный список. Наверняка к вечеринке продукты покупают, подумал я, и уже почти отвернулся к лоткам с аппетитными вырезками и косточками, как друг мне почудилось в этой паре что-то знакомое...

Пять лет назад. Только что кончилась последняя пара в институте - я ненавижу этого занудного лектора, который на протяжении всех полутора часов ни разу на нас, студентов, не глянет, а бубнит что-то себе под нос. Первый ноябрьский снег весело скрипит под ногами, пока мы с Иришкой топаем до метро.
- Ир, завтра суббота. Давай с утра в парк пойдем погулять. Погода шикарная, там наверное красотища, все деревья в снегу по самые макушки.
- Завтра не получится. Мне надо на рынок, джемпер себе красивый подобрать, а то через неделю у Татьяны день рождения будет, хочу чего-нибудь симпатичное и новенькое надеть.
- Жалко... А может перенесешь на воскресенье?
- Не успею. Димка, можешь ты доброе дело сделать?
- Могу попробовать.
- Поехали завтра со мной.
- Зачем? Ты же всегда с мамой своей вещи покупаешь.
- Ты мужчина, а я хочу красивую вещь купить. Ты мне скажешь, что мне идет, а что - нет. Тебе видно лучше.
На следующий день мы обошли все Лужники, перезнакомились с половиной продавцов, десять раз поссорились и помирились и купили Иришке в конце концов совершенно шикарное платье, в котором она и пошла на день рождения.

Четыре года назад. Завтра предстоит отмечать какой-то праздник. Собираются все, естественно, у меня. Мы с огромными сумками продуктов перед рыночным прилавком, за которым очаровательная бабушка-божий одуванчик продает помидоры.
- Бабушка, почем эти будут?
- А как у всех, по полтинничку.
- Ну что, берем?
- Дим, я уже на ногах не стою. Бери и пошли скорее.
- Давай, бабушка, вот в этот пакет нам.
- Бери, милок, не пожалеешь. И женушка твоя устала, вон уже дрожит вся - холодно сегодня. Как тебя звать-то, красавица?
Я замираю на секунду. Какая жена? Откуда? Это она про Иришку, что ли? Неуверенно смотрю на свою спутницу... Мы встречаемся взглядами, и она неуверенно отвечает:
- Ира я...

Через 3 дня мы молча сидели в тихом осеннем парке и наслаждались хороводом желтых листьев вокруг потемневших стволов деревьев. О чем мы думали тогда? Не знаю. Только я вдруг понял, что дальше так нельзя. Я попросил Иру стать моей женой. И она согласилась.

- Молодой человек, уснул что ли?
- Простите.
Парень с девушкой уже давно ушли из магазина, а я продолжал стоять около прилавка и помешал какой-то женщине делать покупки. Надо же, вдруг такое вспомнилось. Господи, ведь это же почти вчера было! Я помню ту скамейку в парке, кленовые листья, которые она собрала в маленький букетик и подарила мне, а я поставил его потом в вазочку, и он стоял в моей комнате до самой свадьбы. Последнее время на меня довольно часто стали вот так спонтанно наваливаться разные воспоминания, связанные с моей бывшей супругой. Наверное, именно поэтому я и пригласил ее сегодня поужинать.
Что я жду от этой встречи? Мне самому трудно это объяснить. Просто любому человеку нужна хотя бы иногда искренность в разговоре с другим, возможность рассказать о самых наболевших душевных ранах и сомнениях. А человека ближе Иры за это время так и не нашлось. Уже год прошел, как я сказал ей, что нам надо расстаться, и 10 месяцев, как мы официально оформили развод - все равно забыть эту женщину не хватает никаких сил. И я боюсь признаться самому себе, что скучал по ней.
Загрузив провиантом две огромные сумки и сев в машину, я завел двигатель и поехал забирать Иришку. Спешить было некуда, и я, лениво поглядывая по сторонам и беззлобно поругивая особенно энергично подрезающие меня иномарки, выехал на Садовое.
Мы прожили с ней два года. Всех наших встреч перед свадьбой (среди друзей мы поставили своеобразный рекорд, встречаясь почти два года) все-таки не хватило, чтобы притереться друг к другу характерами. Наверное, мы были слишком молоды, с независимыми личностями, и с трудом шли на компромиссы. Семейная жизнь оказалась трудной, особенно когда прошла первая эйфория от ощущения того, что мы наконец-то вместе. Счастье сменялось ссорой, за которой следовало примирение и вновь вполне счастливая жизнь. Мы засели в своем уютном доме, стали редко встречаться с друзьями, были поглощены друг другом и своими проблемами. Попадая в чисто мужскую компанию своих друзей, я иногда слышал от них, что сильно изменился с момента свадьбы, но не предавал этому значения. Слишком много хорошего нашел я в этой женщине, чтобы слушать какие-то рассуждения. Я доверял ей полностью, на все сто процентов. Та душевная близость и поддержка, которые я ощутил рядом с ней, заставляли меня творить чудеса и не замечать преград на жизненном пути. Только вот ссоры почему-то не прекращались.

- Ты меня слышишь!?
Молчание. Сидит в кресле, и с отрешенным видом смотрит в окно. На лице - никаких эмоций. Ну хоть бы что-нибудь сказала!
- Ира! Что случилось? Что я опять не так сделал!?
Нет реакции.
Терпение человеческое тоже не безгранично, и я уже начинаю заводиться по полной программе. Только что все было нормально! Пришли из гостей, было интересно, болтали, танцевали, пели песни, дурачились. Теперь - на тебе: отрешенное лицо, крепко сжатые губы, взгляд в окно. Что опять случилось, черт побери? Ну не с чего ей было на меня обижаться! Не понимаю...
- Ира, я не могу разговаривать со стеной, не молчи. Если тебе что-то не понравилось, скажи, разберемся. Я себя полным идиотом чувствую, когда ты вот так в себя уходишь! Если я тебя обидел - скажи, если нет - то почему молчишь???
Нет реакции.
Ну и ладно, пусть дуется! Надоест - перестанет.
- Мне надоело перед тобой клоуна изображать. Если захочешь чего-нибудь сказать - я неподалеку.
Выхожу из комнаты, грохаю дверью. Иду на кухню, открываю окно и достаю с полки сигареты. Вообще-то я редко курю, но сейчас просто сил нет, так разозлился, что руки дрожат. Ладно, сейчас воздухом подышим, пару раз затянемся, успокоимся в тишине. Хотя какой тут успокоишься! Вон сосед опять под самыми окнами машину поставил, опять эта идиотская сигнализация орет. Причем сам он ее не слышит, поскольку окна на другую сторону дома выходят, зато нам - просто здорово! Кошка пробежит - она орет, грузовик проедет - опять орет!
Бросаю сигарету, возвращаюсь в комнату. Ирина на том же кресле, только теперь она в окно не смотрит, а глаза трет.
- Слушай, мне надоела эта традиция. Ты вечно недовольна, вечно молчишь, я вечно перед тобой выплясываю. Хватит! Мне плевать на твои проблемы. Если по-человечески их решать на хочешь - решай без меня!
Вдруг вижу ее глаза. Широко раскрытые, темные, с наворачивающимися слезами. В них застыли удивление и шок. Она собиралась что-то мне сказать, но я свою тираду начал чуть-чуть раньше. Проходит секунда, и глаза закрываются, а еще через мгновенье Ира начинает плакать.
Плевать! Так ей и надо. Нечего тут было комедию с трагедией устраивать.
Я разворачиваюсь, одеваю ветровку, сую ноги в кроссовки и молча ухожу на улицу. Еще не поздно, поэтому дохожу до одного своего знакомого, вытаскиваю его из квартиры, и мы до часу ночи пьем пиво (благо что весна и тепло). Потом я где-то шляюсь, и домой прихожу уже под утро. В голове шумит, и, даже не заглянув к Ире, я падаю на кушетку в маленькой комнате и мгновенно засыпаю.
Конечно, мы помирились. Через 3 дня, когда стало совершенно невмоготу, мы заговорили. Оказалось, что она неправильно расслышала одну фразу моего приятеля, и решила, что он ее попросту оскорбляет, а я на это никак не реагирую. Примитивное недоразумение, которое можно было решить в течении минуты...
Потом наступил кризис. После очередной затяжной склоки я просидел целую ночь без сна и пришел к занятным мыслям. Я молод, интересен, неглуп. Жизнь еще впереди. Работа есть, дом есть, родители в полном здравии. Друзья тоже есть (пока). Не стоит мучить друг друга, если мы не смогли договориться за два года, то вряд ли договоримся вообще. А не попробовать ли все заново?
Why not? Будет лучше и мне, и ей. И на следующий день моя драгоценная половинка была поставлена перед фактом: муж от нее уходит. Детей нет, особо больших денег заработать еще не успели (ну что взять со вчерашних студентов), делить особо нечего. Так что до свидания.
Через пару месяцев мы оформили развод. А сегодня я опять увижу ее.

Офис оказался довольно большим и с суровой охраной, так что мне пришлось долго объяснять, кто и зачем мне нужен. Наконец дверь открылась, и я увидел Иру, устало спускающуюся по лестнице крутой лестнице. Она попрощалась с каким-то невидимым с улицы мужчиной и вышла ко мне.
- Привет!
- Привет! Устала?
- Очень. У тебя в машине тепло? А то я сегодня весь день мерзну, у нас не топят еще.
- Конечно тепло. Садись скорее.
С тех пор, как я впервые поцеловал ее еще в институте миллион лет назад, она всегда здоровалась со мной именно так - подошла совсем близко, приподнялась и коротко, но очень нежно коснулась моих губ. И как всегда, меня бросило в жар от этой мимолетной ласки невысокой и стройной девушки, лицо которой я столько раз покрывал поцелуями, что смог бы, наверное, вылепить его на ощупь. А она сразу бегом в машину, замерзла. Там сразу руки на печку и вентилятор на полную включила.
- Ну что, согреваешься? Ужинать поедем? В кафешку на Пролетарке?
- У-у-у, кайф... Конечно, я сегодня даже пообедать толком не успела. Только, Дим... Мне не хочется туда, где людей много - на работе шумят, никак не привыкну, голова кругом.
- А куда же тогда? Куда ты хочешь?
- Не знаю... А к тебе можно? Там тихо, у тебя всегда музыка спокойная найдется.
- Окей. Только тогда подождать придется, пока я ужин приготовлю.
Мы ехали по дождливой вечерней Москве. Тихо ворчал мотор, перемигивались светофоры, встречные машины иногда коротко блестели фарами. Ира рассказывала про свою новую работу, про своего начальника-юмориста, с которым невозможно не рассмеяться, про дурака-охранника, который с первого же дня начал к ней совершенно глупо приставать и которого обругал начальник. Про то, как она рада, что ушла с прежней надоевшей работы, про фильм, который видела на прошлой неделе и еще про миллион разных важных и не очень событий, накопившихся с момента последней нашей встречи.
Я слушал ее и удивлялся - совсем ничего не изменилось. Она все так же приветлива со мной, все так же интересно рассказывает о вроде бы пустяковых делах. Она все так же очаровательна; нет, она стала еще симпатичней. Не той классической красотой, что все видят в лицах фотомоделей, нет. Это обычное, вполне заурядное девичье личико, но вот только есть в нем какая-то неуловимая искра женственности и нежности, которая чувствуется в каждом взгляде и движении. Я отрывал взгляд от дороги, смотрел на ее знакомый профиль и забывал, что она уже давно не моя жена.
В квартире я первым делом был отчитан за то, что на телевизоре и полках лежит недельная(!) пыль, а в раковине - целых две(!) немытые тарелки. Я спокойно рассказал (вызвав бурю негадования и возмущения), что здесь было, когда приехал из командировки, и пошел на кухню. Поскольку единственно блюдо, которое Иришка не будет "помогать" мне готовить - это мясо, им-то я и занялся. Убедившись, что делать ей на кухне решительно нечего, она забралась с ногами на скамейку и начала допрос с пристрастием: как прошла моя поездка. Так что когда ужин был готов, она уже была в курсе всех моих дел и энергично критиковала нашего начальника, сообразившего подписавшего такой дурацкий контракт. Потом, не выдержав, подбежала к плите и начала яростно принюхиваться к запахам, идущим от сковороды.
- Э-э, еще рано, еще 3 минуты жариться!
Я начал шутя оттаскивать ее от плиты. Вдруг она замерла в моих руках. Я осторожно повернул ее к себе и заглянул в глаза. Потом наклонился к ее лицу и жадно поцеловал. Не знаю, сколько мы так стояли посреди кухни, но потом она аккуратно отстранилась и заявила:
- Кто меня накормить обещал?
Несколько секунд мне потребовалось, чтобы прийти в себя. Потом снял сковороду с огня, накрыл на стол, и мы сели ужинать. Мы уминали сочные отбивные, запивали прохладным вином и смеялись. Рассказывали анекдоты, истории, говорили про друзей, про недавно прочитанные книги, обсуждали как-то уж чересчур дождливую в этом году осень. Как всегда.
Через какое-то время я дотронулся до ее волос, и остатки ужина были забыты.

После развода она не смирилась с тем, что меня нет рядом. Сначала плакала, потом уговаривала, потом доходчиво объясняла, что я совершил ужасную ошибку. Потом отчаялась и перестала звонить. А затем мы стали встречаться. Изредка. Она звонила мне, просила приехать и помочь по хозяйству - женщине трудно справиться с некоторыми домашними делами: полку повесить, телефон провести в комнату, в ванной смеситель поменять.
Она никогда не пыталась меня удержать - я оставался сам. Придумывал предлог (например, сегодня без машины, а ехать домой поздно и устал очень) и оставался ночевать. Эти ночи стояли потом у меня перед глазами по несколько дней. Ира всегда была очень нежной женщиной и замечательной любовницей. Утром я провожал ее на работу и уезжал по своим делам, чтобы вечером в одиночку пить вино. Она ничего у меня не спрашивала, только через какое-то время опять просила помочь, например, поменять замок. Сегодня первый раз я сам попросил ее о встрече.

Потом мы лежали, опустошенные, радом. Одеяло валялось на полу вместе с одеждой. Была глубокая ночь, дождь кончился, ветер разогнал облака, и в окне были видны яркие звезды на черном небе. Если меня когда-нибудь спросят, что такое покой, то я вспомню именно этот момент. Мыслей не было, была только теплая шелковая кожа, касающаяся моей руки, да еле слышимое в темноте дыхание. Потом Ира вдруг повернулась ко мне.
- Дима, ты, наверное, был прав тогда. У нас с тобой очень тяжелые характеры. Нам было сложно вместе. Наверно, нашей любви тогда не хватило, чтобы примириться. Я очень многое поняла за этот год. Я стала ценить те отношения с людьми, которые так сложно найти, но так легко разрушить. Этот год заставил меня по-другому взглянуть на жизнь Я сильно, всей душой любила, и было очень больно потерять тебя. Ты сделал свой выбор, и хотя он оказался верным, это было жестоко. Я не виню тебя. Я научилась, и больше никогда не повторю тех ошибок, которые мы сделали. Но вот только будет это уже с другим человеком. Больше мы не будем с тобой встречаться. А сейчас спи, и я буду с тобой всю эту ночь.
Я несколько раз пытался что-то ответить ей, но она просто закрывала мой рот поцелуем. Да и что я мог сказать?
Утром она оделась и собралась уходить.
- Я отвезу тебя до работы?
- Не надо, Дима. Пожалуйста.
Впервые она не поцеловала меня на прощанье. И я понял. Понял, что любил эту женщину так, как бывает, наверное, только один раз в жизни. Понял, что сам виноват, что потерял ее, теперь уже окончательно. Что никогда не прощу себе той боли, что причинил ей. Почему я был так самонадеян! Почему не уступал, не мирился первым, почему оттолкнул ее так безжалостно! Теперь уже поздно.
После того случая я больше никогда не встречался с Ириной. Лишь однажды, где-то через год, я случайно заметил ее на каком-то рок-концерте. Она была с высоким мужчиной, они шли под руку и тихо о чем-то говорили. Внезапно она подняла голову, и я встретил ее взгляд. Он светился счастьем.