- Вер, ты все собрала? Через час будет машина… - я расхаживаю в замечательных новых туфлях TJ по дорогущему натуральному паркету, который обошелся мне в свое время…
- Все, все, Леш. – Вера носиться между комнатами как ошпаренная и я только вижу ее полуобнаженное тело, которое в каждое следующее мелькание в дверях одевается все больше и больше. – Леша! Коробки с мелочью не заклеены! – это доноситься из гостиной. В следующую секунду из спальни – Леш, а мы кровать оставляем?!
Я делаю неслабый глоток из своего любимого стакана, который твердо решил оставить в этой квартире, которую мы покидаем сейчас навсегда, в качестве залога будущей жизни. Затягиваюсь.
- Верочка, зайчик, перестань нервничать! – кричу я ей на всю квартиру.
Внезапно, в кармане брюк начинает вибрировать мобилка. Хм… С учетом того что телефон я после продажи конторы поменял, это может быть либо сестра, либо бывшая, либо… Так и есть! Аркадий. Ну что ж, Аркадий, вы в самый срок!
- Да.
- Добрый день Алексей. Это Аркадий. – голос на том конце трубки сиплый и почему-то кажется чуть ли не женским. – Я подъехал к вашему подъезду. Вся информация у меня. Спуститесь?
- Конечно, Аркадий. Одну минутку.
Что же приготовил мне частный детектив? Что ж… Пойду узнаю.
- Вера, я на десять минут спущусь по делу! – снова кричу просто на всю квартиру. Где моя "ошпаренная" жена я не знаю.
Вера вдруг появляется совсем не в том проеме, где я ожидал ее увидеть и с вытянутым от удивления лицом вопрошает:
- Какие дела?
- А… Пашка приехал. Вопросы у него какие-то… - Вру без зазрения совести. Подмечаю сей факт, но даже грустно не становиться. Сволочь! А ведь так этого не хотел…
Развернувшись на каблуках, выхожу из квартиры. Странная внутренняя дрожь нетерпения и волнения охватывает нутро. Усилием заставляю себя успокоиться и спокойно дождаться ублюдочного отиса. Пока лифт ползет вниз, закуриваю еще одну сигарету. Волнуюсь все-таки…
Выйдя из подъезда, натыкаюсь на какую-то молодую мамашу, тщетно пытающуюся стащить с подъездных ступенек коляску с дитем, так что бы его – дите – не разбудить. Ну, чего бы не помочь. За милую улыбку не накрашенной временной вынужденной домохозяйки подхватываю коляску и спускаюсь по ступенькам. "Спасибо, спасибо" и прочее. Да, пожалуйста. Жалко, что ли…
Неприметный, темно-синий гольфик Аркадия стоит в тени старого дуба, окна раскрыты – в старом гольфике нет кондея. Бодрым шагом подхожу и одним движением забрасываю себя на сиденье.
- Добрый день, Аркадий. – Жму большую, больше чем у меня, сухую крепкую руку детектива. – Чем порадуете?
Улыбаюсь, видя уже по лицу его, слыша глаза его – не радовать он меня приехал.
- Алексей, к сожалению, информация собранная мной, возможно, окажется не очень приятной для вас…
- Давайте, Аркадий. Чего уж…
- Итак. Лаврова Вера Семеновна. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Родилась в Москве. Семья – отец учитель физкультуры в двести шестнадцатой школе (скончался в декабре девяносто восьмого), мать – врач-акушер шестьдесят седьмой больницы. Училась в двести шестнадцатой. По окончании, в девяносто втором, пробовала поступать на юрфак, провалила экзамены. По непонятным причинам съехала от родителей к подруге. В том же году имеются записи о приводах в отделении милиции №111. Приводы за занятия проституцией. Приводы продолжаются с некоторой периодичностью в различных районах Москвы вплоть до девяносто шестого. В девяносто шестом Вера Семеновна выходит замуж и становиться Кириловой. Муж – Кирилов Алексей Федорович. Бизнесмен, бывший в советские времена политический деятель, бизнес открыл на базе отхваченной в начале девяностых недвижимости.
- Подождите, Аркадий. – Я прошу, умоляю его остановиться. Закуриваю. Трясущиеся руки вытворяют чудеса с сигаретным дымом. В глазах как-то неуместно и густо подступили слезы… - Подождите. Сейчас… Подождите…
Аркадий, видимо опытный в подобных делах, открывает бардачок и достает бутылку-фляжку какого-то дешевого коньяку. Протягивает мне и я, с чувством огромной благодарности, делаю большой глоток обжигающего пойла. Тут слезы прорываются. И мир за стеклом окончательно расплывается… Вдох. Выдох. Еще один вдох… Затяжка. Глоток.
- Продолжайте. – я утираю слезы и, собравшись, прошу закончить начатое убийство.
- В две тысячи первом, Вера Семеновна делает аборт. Тайком от мужа. В две тысячи втором, с поддельным дипломом, поступает на курсы повышения квалификации и становиться бухгалтером. В том же году муж устраивает ее в свою компанию. С этого момента и до две тысячи пятого Вера Семеновна переживает бурный карьерный рост… - Шуршат бумажки в больших сухих руках детектива. Наверное, он каждый день так вот бескровно, но жестоко и четко убивает кого-то. Наверное, он привык. Голос его спокоен и даже меланхоличен. Он будто чужое досье зачитывает. Ах да!... Ему это досье и есть чужое… - В две тысячи пятом, после смерти мужа Вера Семеновна, снова замечена в занятиях проституцией. На этот раз как фигурант нескольких достаточно громких скандалов связанных с политиками и скрытой съемкой. К лету две тысячи шестого, к моменту вашего знакомства, работает в ДиЭйДжи главным бухгалтером. В начале две тысячи седьмого становиться вашей женой.
Закончив доклад, Аркадий закрывает и протягивает мне папку с чертовым досье. Механически беру ее. И не знаю, куда ее деть. В одной руке коньяк, в другой папка. В глазах слезы, в сердце камень, в душе чернота. Вдох. Выдох. Затяжка. Глоток.
- Спасибо за все, Аркадий. Павел произведет окончательный расчет. – у меня мертвый голос. Чужой. Чужой человек сейчас говорит вместо меня.
- Алексей, я думаю, вы достаточно разумный человек, что бы не натворить глупостей. – Аркадий проницательно вглядывается в меня, пытаясь понять, достаточно ли я сейчас разумный человек.
- Все в порядке, Аркадий. Еще раз спасибо за все. Это мне не нужно. – Отдаю ему папку. – А вот это – встряхиваю полупустую бутылку-фляжку – я, пожалуй, возьму.
Вымученно улыбнувшись, отнюдь уже не ловким движением выбираюсь из машины.

Каменные перила Большого Москворецкого, нагретые за день, шершавы, но приятны на ощупь. Сгущаются сумерки и на мосту остается все меньше народу. Только самые романтики да бездельники. Вон парочка целуется взахлеб, вон такой же одинокий мужик стоит и курит, пялясь на воду, вон две девчушки молоденьких щебечут на своем молодежном сленге и фотографируются по очереди на фоне всей этой красоты.
Вот она моя Москва в Москве. Все четче и четче проступает из вод древней реки. В пачке остается не так уж и много сигарет. Значит скоро закончиться мое ожидание. Тут, сейчас я стою и жду свою жену. Жду, что бы закончить все здесь, там же, где все началось. Часы ожидания не прошли бесследно. Тысячи диалогов с криками, упреками и мольбами, с прощением всех и вся и без оного… Все это прокрутилось в моей голове за эти часы ожидания. Теперь я просто стою и курю. Опустошенный, уставший, с единственной мыслью – дождаться. Скоро Вера догадается где меня искать и приедет. И наверное сделает опять что-то со мной… И, наверное, я все прощу. И, наверное, мы снова останемся вместе…
Нет сил уже думать. Нет сил уже принимать решения. Остается просто дождаться…
- Здравствуй, Алексей. - Голос до боли знакомый слышится из-за спины. Я не знаю даже как сейчас реагировать. Но, кажется, кто-то внутри реагирует за меня. Не оборачиваясь, я закуриваю предпоследнюю в пачке сигарету и, не глядя на бывшую жену, уставшими ногами направляюсь к кремлю.